Lynn Hirschberg: Многие знают вас как Беллу Свон, героиню сумеречной саги, которую мы в предпоследний раз увидим 18 ноября, в день премьеры "Рассвета”. Но публика имеет весьма смутное представление о тех фильмах, в которых вы снимались сначала, до саги. Расскажите нам о начале своего пути. 

Кристен Стюарт: Это все очень странно, потому что я была последним человеком, который стал бы играть в школьных постановках, но меня заставили петь песню в одной из них. Я пела "The Dreidel Song" (это песня которую традиционно поют на Хануку. Обычно дети делают так называемый дрейдл- четырёхгранный волчок, с которым, согласно традиции, дети играют во время исполнения песни). Это было довольно забавно, потому то я никогда не праздновала Хануку, это не в моем воспитании. Но на этом представлении каждый должен был выбрать песню или петь в хоре. Это была не обычная песня, более серьезная что ли, Сейчас я уже не вспомню слов, ну зато помню, что сам дрейдл был просто огромным, гораздо больше обычного. Именно на этом празднике я и встретила своего агента - он был в зале, мне тогда было восемь лет. А уже в девять я снялась в своем первом фильме- "Безопасность вещей”.

Lynn Hirschberg: А вы снимались в рекламе или начали сразу с фильмов? 

Кристен Стюарт: Я снялась в двух рекламах, одна из них была для "Porsche”, но я определенно не была таким ребенком, которые обычно снимаются в рекламе или ТВ-шоу. Я не была ребенком, который хотел сниматься в том, что обычно смотрят дети. Я не была жеманной. 

Lynn Hirschberg: В 1998 Дэвид Финчер выбрал вас на роль дочери Джоди Фостер в фильме "Комната страха”. Дэвид любит делать по 80 дублей. Это было трудно для ребенка? 

Кристен Стюарт: Ну в то время я не понимала, что 80 дублей- это не нормально. Сейчас я понимаю, что многие из сцен, которые важны для меня, которыми я горжусь как раз из этого фильма. У моей героини были припадки. Мне было десять, и знаете, когда я играла припадки, все мои глазные кровяные сосуды полопались. Весело было. 

Lynn Hirschberg: Вы были девчонкой-сорванцем. Это весьма необычно. 

Кристен Стюарт: У меня есть братья, и когда я была моложе я очень гордилась этими так называемыми мальчишескими качествами. Это было что–то вроде "Знаете, я девчонка, и мне стыдно за это". Мне до сих пор стыдно. 

Lynn Hirschberg: Именно это и отличает вас от остальных молодых актрис. И делает вас такой интересной. 

Кристен Стюарт: Я не знаю, что и сказать. Я знаю, что я просто хотела работать. И я работала. Я работала читая сценарий "Сумерк”. Сперва я прочла сценарий, а уж потом - книгу. Это немного ненормально конечно. В течение трех лет я зачитала эти книги до дыр, но в начале я понятия не имела об этой саге. 

Lynn Hirschberg: Вам вообще нравятся вампиры? Ведь все молодые девочки обожают вампиров. 

Кристен Стюарт: Я, черт побери, безумно люблю вампиров. Мне было 17 когда я впервые прочитала ”Сумерки” и эта книга была так близка мне, она подходила мне совершенно. Сценарии был о детях, которы думают, что могут держать под контролем те вещи, которые на самом деле не могут. Но им все равно, они будут пытаться, несмотря ни на что. Почему бы и нет? Попытайся. Я понимаю это. Знаете, вампиры опасны, но мы, девчонки, любим проверять себя. 

Lynn Hirschberg: В "Рассвете” Белла и Эдвард, ее возлюбленный, женятся. Как это было? 

Кристен Стюарт: Круто. Это была моя первая свадьба. Это было такое сумасшествие. Мои впечатления и ощущения о свадебном платье невероятно важны для меня. Я примеряла один вариант платья и понеслось- примерки, корректировки, изменения, подгоны, перешивания - и, наконец, оно готово. Большое дело -сделано. 

Lynn Hirschberg: Как прошла сама свадьба? 

Кристен Стюарт: Это такое важное событие, поклонники ждали этого на протяжении нескольких лет. Для меня это было смехотворно нелепо- я выхожу замуж, беременею, ребенок растет не по дням, а по часам, и это ставит семью в тупик. Я прощаюсь со своим отцом, никогда не смогу вернутся домой. И потом теряю своего персонажа. 

Lynn Hirschberg: В каком – то очень важном смысле, вы навсегда попрощались с Беллой. Вы ведь играли, жили ею на протяжении многих лет? 

Кристен Стюарт: Мне было интересно как же я буду себя чувствовать в тот момент , когда я должна буду сказать ей прощай. Последней для меня была как раз сцена свадьбы. В этом моменте были задействованы все персонажи. В конце дня я была измотана как никогда. Но потом оказалось, что мы должны переснять некоторые сцены медового месяца, и вот именно тогда я полностью осознала конец. В то время я будто купалась в ночном небе, и каждая клеточка моего тела источала свет. Я чувствовала себя светлее чем когда-либо. 

Lynn Hirschberg: Сага в некотором смысле была для вас колледжем- вы начали сниматься в 17, и теперь – выпускной, вам 21. 

Кристен Стюарт: Да, это такое сумасшествие. Словно хроника моей жизни отражена в моих фильмах, начиная с моего первого фильма, когда мне было 9 до сегодняшнего дня. Хотя сейчас все более интенсивно, я это не могу контролировать этот процесс. 

Lynn Hirschberg: Вы не отвечаете за вашу жизнь? 

Кристен Стюарт: Нет, не совсем. Я не думаю, что хотела бы заниматься чем-то другим. Здорово, что мои фильмы так важны для людей, что они помогают им, влияют на них, Но все это внимание иногда доставляет мне неудобства. Люди спрашивают: "Эй, что такое? Что не так?” Я извиняюсь. Я люблю, что я делаю, мне всего лишь порой немного некомфортно. 

Lynn Hirschberg: Вы смотрите свои фильмы? 

Кристен Стюарт: Ну не то чтобы я делаю это постоянно, но я не верю актерам, утверждающим, что они не смотрят свои работы. Это фигня. Ребята, извините, но я знаю, что вы просматриваете свои фильмы. 

Lynn Hirschberg: Смотреть те фильмы, в которых ты играл будучи маленьким должно быть интересно вдвойне, видно как с течением времени ты рос, менялся. 

Кристен Стюарт: На самом деле это неловко и смущающее. Вроде бы так далеко, но в тоже время так близко. Иногда папа включает мои старые фильмы. Вроде бы и интересно, но потом думаешь: " Все пап, выключай уже.”